В одном городе было два монастыря, вот хоть бы так, как у нас в Питере:
Невской да Смольной; в одном - монахи, в другом - монашенки. Вот хорошо.
Повадился один молодой монах ходить к монашенке; а чтоб не узнали,
всегда наряжался в женское платье; бороды у него еще не было, а волосы у
попов да у монахов всё такие ж по бабьему положению. Видят все, что к
монашенке часто гостья жалует, ну да что ж за беда! А она уж брюхата
стала. Дали знать про то игуменье. Игуменья дает приказ:
- Коли кто придет к той монашенке, тотчас доложить.
'Вот на другой же день приходит монах к своей полюбовнице. Увидали его
келейницы и побежали к матушке игуменье: пришла-де какая-то женщина в
гости. Игуменья приказала вытопить баню и всем, кто только есть в
монастыре, идтить париться. Нечего делать, собрались все монашенки,
повели и гостью с собой; пришли в баню и стали раздеваться. Монах
разделся да поскорей на полок, забился в уголок и не знает: как ему
быть? У него на шее висел крест на тесемке; он взял, подвернул свой хуй
под жопу и привязал его той тесемкой за самой кончик к ляжкам: совсем
как пизду сделал!
Вот игуменья надела очки, взяла в руки свечку и стала обходить всех
монашек, да осматривать: нет ли кого между ними с лишним привеском. Пока
дошла до монаха, а у него хуй-то разъярился; да и как не разъяриться:
кругом голыя да грудастыя монашенки, крылашанки такия хорошенькия!
Стала игуменья к монаху приглядываться, подошла поближе, нагнулась
пониже, а хуй все подымается да как рванет - оборвал тесемку да прямо
игуменью в левой глаз.
- Ай, Господи! С нами Пресвятая Богородица! - закричала игуменья и
схватилась за левой глаз, а глаза как не бывало: совсем-таки вышиб!
Пока что - монах уже выскочил из бани и убежал голой. Игуменья осталась
кривою, а пришло время - монашенка родила. Я и на крестинах был, только
не разобрал, кого Бог дал: мальчика али девочку?
