ПО-СОБАЧЬИ
В некотором царстве жил-был дворянин, у него была дочь-красавица.
Пошла она как-то погулять, а лакей идет за ней позади да думает:
"Эка ловкая штука! Ничего б, кажись, не желал в свете, только б отработать ее
хоть один разок: тогда б и помирать не страшно было!"
Думал, думал, не вытерпел и сказал потихоньку:
- Ах, прекрасная барышня! Шаркнул бы тебя хоть по-собачьи!
Барышня услыхала эти слова и, как воротилась домой, дождалась ночи
и позвала к себе лакея.
- Признавайся, мерзавец, - говорит ему, - что ты говорил, как я гулять ходила?
- Виноват, сударыня! Так-то и так-то говорил.
- Ну, коли хотел, так и делай сейчас по-собачьи, не то все папеньке расскажу...
Вот барышня заворотила подол, стала посреди горницы раком и говорит лакею:
- Нагибайся да нюхай, как собаки делают! Холуй нагнулся и понюхал.
- Ну, теперича языком лизни, как собаки лижут!
Лакей лизнул раз, и два, и три раза.
- Ну, теперича бегай вокруг меня!
Начал он кругом барышни бегать; обежал разов десяток,
да опять пришлось нюхать и лизать ей языком.
Что делать? Морщится - да нюхает - плюет да лижет!
- Ну, теперича на первой раз будет, - сказала барышня, - ступай, ложись
себе спать, а завтря вечером опять приходи.
На другой день вечером опять барышня позвала к себе лакея.
- Что ж ты, мерзавец, сам не идешь? Не всякой же день за тобой посылать;
сам знай свое дело!
Сейчас заворотила свой подол и стала раком,
а лакей стал ей под жопою нюхать да языком в пизде лизать;
обежит кругом ее разов десять да опять понюхает да полижет.
И эдак долгое время угощала его барышня, да потом сжалилась,
легла на постель, заворотила подол спереди, дала ему разок поеть
и простила всю вину.
Лакей отработал да и думает: "Ну, ничего! Хоть и полизал, да свое взял!"
